Материалы к презентации Марка Туревского на конференции «Соломон и Эстер среди нас»
(страница конференции в Фейсбук: //www.facebook.com/events/1013485088730484)
В личных историях участников проекта «Игры с Левиафаном» отчетливо просматривается два взгляда на мир, лежащие в основании двух подходов к человеку: видение в окружающих людях либо агентов, исполняющих заданные функции и социальные роли либо живых людей, стоящих за должностями и исполняемыми обязанностями.
Видение человеческого в любом человеке – не только достижение эволюционного развития человечества, это реализация и воплощение того взгляда на мир, хранителем и носителем которого был еврейский народ со времен Моисея. Не роль, не статус и не должность первичны, первична личность в ее уникальной глубине. Это истина, которая раскрывается нам и текстом Торы, и жизнью евреев из века в век.
Пониманию сути этих двух мировоззренческих подходов помогают примеры из личных историй:
Далее – наша попытка осмысления личных историй в контексте:
Один из талмудических мидрашей задается вопросом: как Вс-вышний проводит свой день? Ответ, данный равом Иегудой, таков: первая четверть дня Вс-вышнего посвящена изучению Торы, во время второй Он оценивает поступки сотворенных Им существ, во время третьей — обеспечивает их пищей. Чем же занимается Всевышний в оставшееся после всех этих важных дел «свободное время»? Играет с Левиафаном! Ведь сказано, говорит рав Иегуда (имея в виду известное описание Левиафана в Теилим — книге Псалмов Давида): создал его, чтобы играть с ним». Дословно: «Создал его в море чтобы он резвился в нем», Теилим, псалом 104.
Гиперзверь по имени Левиафан в еврейской традиции — не только и не столько удивительное морское чудовище колоссальных размеров. Это, в первую очередь, обозначение, наречение обстоятельств, не подчиняющихся одинокому, слабому и растерянному человеку – обстоятельств непреодолимой материальной мощи, развивающейся, наступающей по своим законам. Это может быть нерукотворная мощь бытия – время, пространство, океан, хронический недуг или счастливое исцеление. Но может быть и мощь, порожденная самим человеком – государство, экономика, высокие технологии. Искусство сосуществования этой наступающей, всепоглощающей стихии и человека, созданного по Образу и Подобию, то есть не тщетная борьба на смерть и подавление Левиафана, а завораживающая игра с ним, непрерывный диалог вечной души с материально изменчивым миром. Вот, пожалуй, тот самый непреходящий еврейский «код доступа» к преобразованию реальности. Такую «игру с Левиафаном» мы и показываем на примере личных историй русскоязычных евреев ХХI века.
Это не истории успеха, но истории, показывающие, как успешность и духовность в повседневности могут одновременно соединяться в русскоязычном еврее. Парадокс и красота этих историй состоят в том, что именно глубины еврейской духовности помогают нашим героям сохраниться и развиваться в мейнстриме рационального мира. Это и есть встроенная в самом культурном коде» отдельно взятого еврея его «игра с Левиафаном». Именно его способность мечтать, выходить за пределы принятых в обществе рациональных алгоритмов, как бы возвышаясь над материальным бытием и играя с ним, позволяет еврею быть предельно успешным и приземленным. В результате он может эффективно реализовывать себя в самых разных сферах: образ жизни, семья, образование, карьера.
В личных историях мы видим, как «игрой с Левиафаном» пронизана ткань самой жизни, насколько этот метафизический алгоритм помогает привести в равновесие и взаимодействие, казалось бы, противоборствующие силы действительности. Ведь иудаизм – это, в первую очередь, «шалом», это религия мира и созидания, а заповедь «не делать другому того, чего не желаешь для себя» – «вся Тора, остальное – комментарии».
Личный опыт русскоязычного еврейства показывает, как это вечное свойство еврейской души преображает, одухотворяет окружающую действительность, проводит в нее тот самый основополагающий замысел Творца по поводу Своего творения.
Как ни парадоксально, но такое свойство еврейской души ярко проявилось именно в личных историях русскоязычных евреев. Воспитанные в условиях господства идеологии материализма, они все равно остались народом Торы, народом Книги. И по-прежнему, пусть даже неосознанно, встроены в ее сюжет. Говоря словами мудрецов Завета, наш праотец Яаков никогда не умирал, и каждый еврей сегодня – его новая персонификация.
Парадоксальное, а на самом деле вполне органичное сочетание религиозности и деловитости – это непреходящее свойство еврейской души, которое проявляют герои историй, оказалось сохраненным даже в эпоху тотального атеизма и бегства евреев от самих себя. Этот «идишкайт» как состояние души остается загадкой и для современного мультикультурного и межконфессионального мира. Оно продолжает сохранять обособленность в духовном и культурном наследии человечества и напоминает воды Гольфстрима, не смешиваемые с океаном. Феномен «идишкайт» на постсоветском пространстве чаще всего не анализируется, а воспринимается просто как причудливое искривление реальности. Как очевидное «право на безумие» наряду с формой носа и цветом глаз. «Мы уходим прочь, а Синайская гора идет за нами. Эта погоня превратила нас в неврастеников и безумцев», — точно подметил Исаак Башевис Зингер, американский нобелиат, писавший на идиш.
Осмысливая сюжеты, мы увидели несколько важных тенденций:
Во-первых, как ни удивительно для эпохи рационализма и индивидуализма: чем активнее герой истории воплощает в своей жизни глубины еврейской духовности, пусть, даже не задумываясь об этом, тем более успешно и полно он реализует себя в разных «светских» сферах жизни. Осмысление жизненных историй побуждает обратиться к опыту тысячелетий, заключенному в еврейской истории, философии, культуре, позволяет увидеть, какую роль в судьбах людей играют духовные наставники, учителя, хранители культуры, и как этому способствует атмосфера, создаваемая на еврейских праздниках и других мероприятиях в еврейских общинах.
Во-вторых, если герой истории так и не восстанавливает утраченную связь с духовным наследием, то растрачивает большую часть потенциала, полученного «с молоком матери». Поскольку этот потенциал является даром, передаваемым еврейскому народу через религиозную традицию, из поколения в поколение, значит традиция и есть источник его возобновления и полноценной реализации
И, наконец, осмысление тех историй, в которых прослеживается возвращение к духовным корням, позволяет «взять след» такого возвращения и в собственной жизни. И, значит, восстановить разорванную связь с источником вековой мудрости и дарованных сил.
В общем, как тут не задуматься всерьез об одной из глубинных идей иудаизма о наделении еврея по факту рождения дополнительной «еврейской» душой – то есть наделении дополнительной высокой ответственностью за одухотворение реальности и привнесении в нее Б-жественного равновесия и мира. Так мы приходим к пониманию необходимости представить самим русскоязычным евреям, другим евреям (зачастую просто не воспринимающим выходцев из Советского Союза и постсоветских стран в качестве евреев и называющим их «русскими»), а также всему просвещенному человечеству – особое, «еврейское» измерение собранных нами историй, основным действующим лицом которого выступает эта вторая, «еврейская» душа, а также показать, что измерение это является не дополнительным, без которого ключевой смысл личной истории в любом случае сохранится, а, напротив, — основным!
***
1. Личные истории участников проекта позволяют представить ядро самобытности и уникальности еврейского народа в представлениях и понятиях современного научного знания о человеке и социуме.
2. Это позволяет сделать это ядро уникальности еврейского народа убедительным и достоверным для отпавших от традиции, агностического и атеистического, рационального разума.
3. Выявление этого содержательного ядра в живых историях, логическая очевидность следующей из него поведенческой особости, позволяет убедительно показать еврейскую основу у «русских» и советских евреев (и в других случаях).
4. Само содержание является представлением истин, хранимых традицией, на языке (зпт) понятном рационализированному мышлению. Поэтому возможность увидеть, понять и принять истины на доступном языке означает, и открытую возможность признания традиции, лежащей в их основании. Возврат к ее сознательному принятию.
5. Единство универсальных истин, составляющих выявляемое ядро уникальности еврейского народа, объединяет героев историй с героями традиции, позволяя показать истинный смысл их жизненного пути в емких и выпуклых образах героев эпоса. Сделать их привлекательным источником для постижения истин традиции, образно яркими и одновременно достоверными, своей включенностью в ткань живой реальности.
Наш подход к понятию культуры
Прежде чем перейти к плодотворной беседе о роли еврейской и русской культур в жизни русскоязычного еврея нужно хотя бы тезисно наметить наш подход к понятию культуры как таковой.
И первое, о чем следует вспомнить, это социальные основания разумного человеческого бытия. Информация и спрессованный опыт поколений передаются в процессе социализации в культурной и этнокультурной среде, начиная с глубинных пластов общечеловеческой мудрости, присутствующего в корне структурных единиц любого культурного феномена или культурно-бытовых моделей. Понятно, что здесь под культурой мы подразумеваем весь опыт деятельности, выходящей за рамки природной реакции «стимул-отклик», любых модификаций биологических рефлексов индивида. Мы подразумеваем то основание, на котором и параллельно которому вырастает «высокая» — духовная и художественная — культура.
Развивающийся разум проходит определенные этапы, точки бифуркации, определяющие типичность целых периодов становления самоосознания, познания себя и своего бытия. И достигнутое на этом пути воплощается в особый, разумный или культурный, багаж, исходно становящийся фундаментом социального опыта человеческого бытия, с которого начинает самостоятельный путь каждое последующее поколение.
То есть помимо уникальной специфики каждой этнокультуры, выражающей бесконечную возможность бытия, любая развивающаяся культура в своём основании детерминирована, направляема типичными задачами того или иного этапа становления — тоже особой разновидности бытия.
Понимание русской культуры
Если теперь, с обозначенных позиций, посмотреть на русскую культуру, то сквозь все разнообразие можно увидеть, что глубинным, системообразующим принципом выступает, во-первых, уровень дорационального развития разума, а во-вторых, сам факт такой ее остановленности в давно уже рационализированном окружающем мире.
Это выглядит, как если бы школьника продолжали исправно переводить из класса в класс, запретив ему читать учебники. Естественно, он научился бы подражать некоторым действиям, запоминать порядок дисциплинарных действий и сами операции, но, потеряв логическую последовательность их вывода, не имел бы даже возможности понимания и творческой активности на этом уровне. Действуя из себя, созидая — он неизбежно продуцировал бы через более развитые внешние формы, через ту же логику, на которой его познание было прервано. Из этого этого рассуждения следуют два естественных вывода:
Во-первых: сама культура дорационального сознания – это культура еще не отделенного от бытия разума; культура разума не мыслящего, а непосредственно воспринимающая бытие; культура, непосредственно видящая за бытием его духовное основание, но видящая его естественно безличностно, по-язычески — как одушевленную природу, предопределяющую судьбы, как силы, властвующие над человеком.
Именно поэтому русское православие, с одной стороны, так оязычено, так связывает духовность с прагматическими выгодами жизни, так национально, по-плелменному ориентировано. А с другой – так близко к подлинным ощущениям человеческой души, еще не сублимированных в рационализацию чисто земной бытийной активности и пользы.
Во-вторых, столь непосредственно воспринимающая мир душа, изначально пребывающая в своей бытийной реальности, попадая в царство рацио и прагматизма, обостренно воспринимает свою мирскую богооставленность, разорванность бытия с его смыслом и уже сознательно принимает страдания от бытия в его фактической данности.
И еще следует отметить, что механизмы дорациональной культуры не позволяют создавать рациональные формы культурных артефактов. Все феномены высокой культуры на русском пространстве – это организация ее содержаний инструментами европейской культуры, которые могут выражать стихию собственно русского культурного содержания глубоко и непосредственно, как, допустим, романы Ф. М. Достоевского, могут сохранять ее как значимый элемент влияния на рационализированное сознание, как произведения Л. Н. Толстого, а могут и вовсе становится своего рода глубокой антропологией, уже чуждой сознанию автора архаики (А. Н. Радищев, М. Е. Салтыков-Щедрин).
Понимание еврейской культуры
Уникальность еврейской культуры, помимо естественной культурной самобытности имеет совершенно другие основания. Если русская культура – это пример душевной открытости дорационального сознания, то еврейская — чудесным образом основана на пострациональном уровне развития разума — на уровне самоосознания своей субъектной природы.
Если для бессубъектного дорационального сознания этап рационализации является не только отделением бытия от познающего разума («мир как если бы меня не было»), но и выделением субъекта из бытия, осознанием своей духовной природы, то еврейская культура основывается на осознании своей духовной природы, выраженной в традиции как прямой договор еврейского народа с Б-гом, как открытость индивидуального разума еврея Б-гу — и исходно артикулирует это.
Напомним, что речь идет, естественно, не о сознательном отношении к бытию, которое оформляется через реалии исторического образа жизни и мысли, но о направляющей логике восприятия, отношения, оформления и преобразования реальности, которая выражает типические задачи этапа развития разума.
Следствиями этого обстоятельства является тот факт, что в организующей глубине еврейская культура — это всегда ответ бытию, утверждение субъектно-личностного начала человека. Будь то борьба, победа или поражение, но героем героев еврейской культуры всегда является подлинная личность, субъектное начало, дух, рождающийся в душе земного человека.
Русско-еврейское переплетение культур
С этим же обстоятельством связан и тот факт, что феномены, порожденные русско-еврейскими авторами, зачастую несут в себе больше русской культуры, чем собственно русские артефакты. Если произведения русской культуры, особенно в XX столетии, как бы стесняются своей архаичной душевности, вытесняют ее из материала, организуемого инструментами европейской культуры, то во взаимодействии обостренного русского вопроса и еврейского ответа, вопрос и ответ взаимно нужны друг другу. Они взаимоинициируют и поддерживают друг друга.
Лев Аннинский обратил внимание на то, что «“Народ книги” обнаруживает странное родство с народом, которому Словесность на два века заменила и философию, и религию, и здравый смысл». При этом литературовед отмечает параллели, зеркальные сходства и отличия двух культур: «Магия слов. Два народа, помешавшиеся на Слове. Два народа, словно разделенные зеркалом: что-то единое есть (…), но повернуто зеркально. (…) Русский мир в глазах евреев абсурден, (…) на голову поставлен. Но он свят. Он только перевернут. Вот это действительно лейтмотив, причем глубинный — русско-еврейского поэтического самовыражения».
Феномен русскоязычных евреев
Если рассмотреть теперь в таком ключе феномен русскоязычных евреев, то его уникальность можно определить как сочетание в едином культурном пространстве личности глубокого и подлинного вопроса земного человека о смысле своего бытия и ответа в реализованной субъектности индивида. Субъектности, открытой самому принципу субъектности — источнику смысла человеческого бытия.
Во внутреннем напряженном диалоге двух реальностей, двух ипостасей человеческого бытия, углубляющееся прояснение как вопроса, так и следующего ему ответа, становится непрерывным процессом, реализующимся в уникальных феноменах разнообразных видов деятельности.
Сама логика взаимодействия двух форм открытой проявленности человеческого начала в бытии, как бы обходящая рациональную отстраненность человека от своих главных вопросов, конечно, действует и проявляет себя не только в наиболее ярких и великих результатах. Она присутствует на жизненном пути любого русскоязычного еврея. Присутствует тем отчетливее, чем менее внимание человека захвачено внешней, предметной реальностью.
Она накладывает отпечаток особых возможностей и в практической деятельности, но по-настоящему заметной становится тогда, когда человек останавливается и задумывается о смысле своего жизненного пути, когда обращается к своим еврейским корням и духовному наследию в поисках ответов. И здесь воспринятая русская культура вопрошания души становится возможностью для получения уникальных ответов. В том числе ответов на неосознаваемые, но остроактуальные мировые вопросы – вопросы, ощущаемые интуитивно, но скрытые под слоем рационализированного сознания.
За решениями и действиями героев личных историй удалось рассмотреть характерные особенности современной личности, процесс становления которой, начиная с 15 века, характеризуется вытеснением субъектного или духовного начала индивида из бытия, по принципу: «мир, как если бы меня не было». Такое «расколдовывание» бытия привело к череде великих научных открытий и к переосмыслению устойчивых общественных представлений. Именно вытеснение духовного начала индивида из сложившихся на его основании умопостроений позволило понять их как объективные и перевести в разряд доступных практик — то есть к тем началам гуманизма и демократии, на которых основана современная цивилизация.
Современная личность — это такое состояние самосознания индивида, когда он окончательно понимает себя субъектом, духом в традиционном понимании. Точкой Causa Sui, источником творческой силы, принципом инобытия в бытии, необходимо дополнительного по принципу Бора, для самого существования бытия и тем более разума.
По мере того как все больше судеб героев историй проходило перед нашими глазами, являлось понимание содержательного ядра развитой личности, стали проясняться специфические следствия проявлений этого ядра в самой ткани жизни, в смешанном еще с доличностными мотивациями социальном пространстве. И открывалось его сходство с глубинным смыслом еврейской духовной традиции, ее естественными проявлениями на протяжении тысячелетий. Например, основа еврейской духовности – прямой диалог человека с Б-гом, требует открытости его бытийной ипостаси в неведомое (к Б-гу) и современные представления о развитой личности как источнике творческого преобразования жизни требуют такого же открытия человека в неведомое.
Основанная на этом понимании технология формирования и осмысления личной истории позволила увидеть за принимаемыми решениями и поступками характерные черты, которые естественно следуют из наличия у героя истории ядра современной развитой личности. И благодаря этому рационально, на языке современной науки артикулировать основания его еврейской особости, в глубине которой и лежит еврейская духовная традиция.
Это не кажется столь удивительным, если вспомнить что мировоззренческой доминантой современной цивилизации с момента ее образования выступала еврейская духовная культура. Но сам феномен духовного или субъектного сознания, бережно хранимый еврейским народом на протяжении всей своей истории и только сегодня становящийся доступным и понятным для человечества в целом, безусловно поражает воображение. И проект предлагает подход к его пониманию в современных формах мышления с тем научным арсеналом, который имеется на сегодняшний день.
***
Приведём ряд положений, к которым мы пришли в процессе смысления личных историй:
1. Вечную тайну, уникальность еврейского народа, то утверждаемую даже там, где ее нет, то огульно отрицаемую, сегодня стало возможно понять разумом, научно.
2. В ее основе лежит реализованный уровень развитой личности, человеческого начала в человеке.
3. Как показывают в своих трудах известные историки Гуревич, Баткин, личность в западном мире появилась в середине прошлого тысячелетия. И только сегодня в индивидуальных случаях проявляет себя как развитая. В поведении интеллигенции с большой буквы.
4. И изучение характерных, проявляющихся в поведении, следствий ее развитости удивительно совпадает с характерными особенностями еврейского образа жизни, поведения, отношения к миру и людям, евреев на протяжении всей их истории начиная с Моисей. Что дает косвенное научное подтверждение мифа об избранности как даре. (пример с открытостью богу и источником творческой способности человека)
5. Понимание универсальных оснований еврейской уникальности, позволяет увидеть их единство в современном человеке и в содержании традиции. А значит открыть человеку путь к принятию своих корней и истоков.
6. Позволяет выделить подлинно еврейское в поведении и жизни индивида и подтвердить его еврейство сквозь пелену усвоенных обычаев и привычек иной культуры. Что особенно актуально для русских евреев.
7. Достигнутое понимание глубинных мотивов, лежащих в основании еврейской уникальности, позволяет увидеть одни и те же универсальные истины, в поведении героев историй и образах героев еврейской традиции. А значит глубокий смысл в жизни современного человека
Культура любого общества растет как коралловый остров. Будучи живым организмом, она может именно расти, а не быть построенной. Развитие культуры исходит из верхней точки. Духовные достижения каждого поколения становятся базовым опытом предыдущего. Эти достижения постепенно обретают жизненную плоть в виде поведенческих паттернов и логики их восприятия сознанием индивида, доходя до самого элементарного бытового опыта.
К сожалению, в силу исторических явлений, развитие самобытной культуры российского общества, оказалось остановлено. Образовался разрыв между заимствованной культурой властной элиты и уровнем развития культуры остального общества. Власть, даже желая этого, не могла пойти по самобытному культурному пути, ибо это оказалось бы разрушительным и для самой власти, и вело бы к тотальной деградации.
Попытки навязать обществу заимствованную культуру не могли быть успешными, поскольку между навязываемыми образцами и уровнем культуры общества возник разрыв. Этот разрыв — отсутствие определенного социального опыта, естественно получаемого в раннем возрасте через усвоение культурного багажа родителей. И между внешним сознанием, синхронизированным с общемировым, и реализованным социокультурным сознанием индивида образовался пробел, выражающийся в недостатке форм и способов осмысления реальности в опыте самосознания и самоорганизации. Этот пробел включал в себя прежде всего опыт перехода от общинного к демократическому образу жизни.
Но, как известно, нет такого несчастья, которое не имело бы положительной стороны. Индивиды, ставящие задачу активного творческого применения общемирового опыта в реалиях российского социума, уже не ограничивают себя когда-то усвоенными привычками и долгими рефлексиями. Реализуя нечто новое, они вынуждены воссоздавать логику отсутствующего сегмента социального сознания (в нашем случае, культуры) заново.
И уникальность получающихся конструкций — ещё не самое ценное. Гораздо важнее, что взгляд, не фильтруемый формализованным опытом восприятия, гораздо чувствительней к запросам времени, к запросам, обращённым к смыслу человеческого существования.
Действительно, общемировая проблематика экзистенциального вакуума (по Франклу), не демпфируется организованной социальной жизнью и организованным восприятием.
Эти два следствия вместе, заставляя обостренно реагировать на запросы времени, позволяют индивидам воплощать свои замыслы более страстно, менее осторожно, не сковывая себя заданными заранее формами логического восприятия, что даёт возможность экспериментировать и строить, свободно и творчески ориентируясь только на внутренние ощущения и личные ценностные ориентиры.
Поэтому новый опыт героев личных историй, не получивших причитающегося культурного наследства — опыт «проб и ошибок», их ответы на вызовы современности, очень ценны для мирового сообщества.
***
Статистика или обобщения имеют свойство создавать иллюзию понимания. Например, посмотрев на статистику перемещений между двумя пунктами, теплоходом и электричкой и увидев явное преобладание перемещающихся на теплоходе, аналитик может прийти к ошибочным выводам, опираясь на факты самого разного свойства: от культурно-этнических предпочтений пассажиров до разницы во вместимости транспорта или частоты рейсов. Но если он удосужится посмотреть на карту, то сразу увидит, что прямой путь теплохода занимает полчаса, а объездной железнодорожный — два. Впрочем, вариантов тут множество, а суть в том, что статистика рассматривает не саму причину события, а некую промежуточную точку, где действует целый комплекс обстоятельств.
Когда из такого статистического понимания ставится задача получить результат, вероятность наткнуться на правильное решение крайне невелика. Как привлечь людей к поездкам в электричках? Увеличить частоту рейсов, вместимость вагонов? А может подойти инновационно — сделать вагоны в форме теплоходов? Устроить конкурсы и пляски в поездке? А может доплачивать людям за поездку? — дело уже не в прибыли, а в принципе. Хотя понятно, что единственное решение, имеющее смысл — это мост или тоннель.
Нечто похожее мы увидели в личных историях. Такими были типичные ошибки, которые допускали герои историй, пытаясь внедрять «передовых методик для задействования в деловой сфере человеческого фактора». Методики и технологии отталкиваются от формулировок задач, понятных потенциальным потребителям — лидерам и руководителям бизнеса: раскрытие творческого потенциала личности, чувство локтя или команды, включение в мотивирующую область целей общечеловеческих ценностей, самоорганизация и самоуправление.
Все эти замечательные задачи реализуются в виде технологий и рекомендаций. Причем происходит это в голове их создателя, сознательно или не сознательно опирающегося на умозрительный контекст, в рамках которого технологии и выкристаллизовываются. Естественным образом применяясь в других контекстах (отраслевых, национально-культурных и др.) и условиях, они почему-то перестают работать.
И дальше начинается процесс адаптации по описанному принципу: «вагоны в форме теплоходов».
А причина разумеется в том, что желая получить по высоким или прагматичным причинам — неважно искреннюю самоотдачу сотрудников, настоящую заинтересованность в успехе компании, полноту лояльности и творческой инициативы руководители и их консультанты ориентируются лишь на «статистические» формы, не замечая более глубокой причины, лежащей в их основании; отталкиваются не от нее, а от внешних факторов, сопутствующих проявлениям искренней творческой активности индивида.
Управляющие устраивают игры и пляски, создают условия, принуждающие имитировать искренность и самоотдачу как оболочку обычных работающих мотиваций. Все это не исключает возможности случайных совпадений, позволяющих тем или иным образом зацепиться за настоящий источник мотивации. Но вот объяснений случившегося успеха его подлинной причиной все равно не происходит. А значит и шансов неслучайно повторить его – тоже нет.
Личные истории показывают, что любая работающая модель, использующая ресурс тотальной вовлеченности и добровольного сотрудничества, должна быть основана на создании условий (в любой конкретной форме, адаптированной под сознание исполнителей) для раскрытия межчеловеческой близости, общности внутри коллективов. Это даже не просто одна из мотиваций, а единственный источник энергии, заменяющий все формы внешних мотиваций на все формы внутренних.
Это точка отсчета для любой работающей модели. Иногда, благодаря сложившимся условиям, она частично реализуется случайным образом. Но улыбнёмся и напомним: случайность очень ненадёжна и редко встречается.
Иными словами, первый уровень технологических ухищрений должен быть направлен на активизацию именно этого ресурса. Второй – организует и направляет вскрытый резервуар внутренней энергии в русло общих задач.
Мы видим, как герои личных историй воплощают в жизнь глубинные смыслы современного бизнеса. Они исходят из понимания того факта, что сегодня главной задачей компании является организация социального пространства обеспечивающего максимальную полноту личной вовлеченности и творческого участия человека в трудовой деятельности.
Компания перестает быть организмом, ограниченным задачей потребления и усвоения энергии (прибыли). Ее устройство приобретает характер разумного существа, для которого питание и развитие – лишь средства для социальной деятельности.
Компании становятся микросоциумами, подобно посёлку или городу обеспечивающими полноту жизни своих сотрудников.
А их лидеры – не диктаторами и вождями, а мэрами и парламентами своих организаций.
Прибыль, которая по-прежнему является необходимым условием реализации миссии компании, теперь включается в иную по смыслу производственную динамику и сочетается с реализацией творческого потенциала работников, их лучших человеческих устремлений и качеств. Человек перестает быть функциональным элементом производственного механизма – он преобразуется в свободного предпринимателя, действующего в рамках компании. А актуализированная энергия его личности направляется в русло общих задач и смыслов.
Можно сказать, что компании, подобно структурам управления, организующим социальную жизнь своего «населения», превращаются из нанимателя рабочей силы в сервис, предоставляющий работникам инфраструктуру, гарантию сбыта производимой ими продукции и другие услуги для реализации сил и талантов, профессиональных знаний и умений. При этом усилия менеджмента направляются на то, чтобы ограничивать конкуренцию и стимулировать взаимодополнение усилий для достижения общего успеха. Возникающие в результате общность интересов и атмосфера доверия способствуют самораскрытию личности на уровне возвышенного целеполагания, миссии компании и ее вклада в общее благо.
В итоге человек полноценно реализует себя. А компания, отвечая на потребность современной современной личности в полноте самопроявления в процессе трудовой деятельности, не только выполняет свою основную задачу, но и получает отдачу в виде роста эффективности и прибыльности.