Захар рассказал нам историю из давних советских времён. Однажды он пристроился приемщиком стеклотары. Сначала ему было просто по-человечески жаль местных хануриков, чьи бутылки он не мог принять из-за недостаточной чистоты — остатков наклеек и содержимого. Однако иногда он все же принимал тару у завсегдатаев, после чего отмачивал наклейки в раковине и ругал себя за доброту.
И вот однажды, когда он привычно размышлял о несовершенстве мира, перед его мысленным взором возникла картинка благоустроенной отмывочной, где люди могли бы вымыть бутылки перед сдачей или же поручить это мальчишкам в счет стоимости посуды.
На следующий день он потихоньку предложил знакомому ханурику, в который раз притащившему некондиционную тару, принять ее по более низкой цене и привести в порядок за него. Предложение было с благодарностью принято, ведь лучше получить за бутылку 15 копеек вместо 20, чем не получить ничего и просто ее выбросить. Через неделю бутылки под отмывку не помещались ни в раковине, ни в тесной каморке приемщика.
«Тогда я вспомнил видение отмывочной и договорился установить вместо раковины большое жестяное корыто, — рассказывает бывший приемщик. Через месяц я понял, что на этой дополнительной услуге зарабатываю больше официальной зарплаты, и при этом все довольны: ханурики получают деньги за бутылки, которые раньше выбрасывали, у меня существенно вырос доход, а вокруг магазина почти перестали появляться осколки разбитых вдребезги бутылок».
В этой незамысловатой истории стоит обратить внимание на несколько важных моментов.
Все начинается с «русской» способности к сопереживанию. На каком-то этапе, когда постоянные клиенты стали привычными и знакомыми, отказ принять несколько бутылок, без которых никак не наскрести денег на столь желанную бутылку портвейна, да еще за 10 минут до закрытия магазина, стал вызывать огорчение у самого героя. Иногда он даже не выдерживал и принимал «некондицию», потом самостоятельно приводя ее в порядок и ворча на себя за проявленную слабость.
Сопереживание актуализировало «еврейскую» способность узнавать человеческое начало в любом обличье, вытолкнуло из дремотного следования рутинным правилам, потребовало найти ответ реальности, превратившейся в вопрос. И этим ответом стала новая организация живой реальности, учитывающая факторы, которые не вписывались в прежнюю модель.
Наконец, в практическом воплощении нового, дополнении и изменении уже имеющегося видно, как проявляется «еврейский» подход к практической деятельности, заключающийся в ее «одухотворении», когда сочувствие и помощь неотделимы (и, более того, неотличимы) от взаимовыгодного сотрудничества. Такой подход радикально отличается от «традиционной», «нееврейской» модели, противопоставляющей человечность (в формах милостыни или жертвы) и пользу.
Евгений — директор небольшого предприятия, производящего медицинское оборудование средней сложности. Фирма самостоятельно проектирует и производит нержавеющие и пластиковые элементы конструкций.
Все началось с эпизода, когда менеджер по закупкам принес директору на подпись очередную партию свёрл — через две недели после закупки предыдущей. «Меня это так возмутило, — рассказывает Евгений, — что я решил показательно найти ответственного за безобразие. Оказалось, что предыдущими, ”пластилиновыми” сверлами действительно невозможно работать, а от менеджера я сам требовал покупать подешевле. Ему, конечно, досталось, но я понимал, что гарантию качества можно получить, лишь покупая дорогие инструменты в фирмах с именем.
И вот тут все как-то сошлось. Идею самоорганизующегося коллектива я лелеял в душе давно, но времени возиться с ней не было, а тут как раз все заметнее стал проявлять лидерские задатки один из опытных работников. Молодежь менялась, а он ее все время учил, подходил с вопросами ко мне, был в курсе дел на разных участках, координировал их работу.
В общем, я собрал работников и объявил, что за расходный и ручной инструмент теперь отвечают они сами. Фонд в их распоряжении, сэкономленное добавится к 13-ой зарплате, а при перерасходе будут покупать инструменты за свои деньги.
Многие поворчали сначала, но к Новому году получили дополнительно почти по 20 тысяч (потом мне уже со смехом рассказывали, что сверла из дома таскали и даже дрель кто-то принес).
И тут уже все по-настоящему изменилось. Берегли инструмент не только аккуратные по характеру, а все. За расходниками ездили те, кто понимал в них, а когда находили надежных поставщиков, передавали менеджеру. Но главное, я вдруг отчетливо заметил, что они стали дружнее, стали чаще помогать друг другу между участками, чаще советоваться и самоорганизовываться.
И вот, после тщательного обдумывания, я решился на следующий шаг. Я собрал уже довольно спаянный коллектив и предложил им перейти на что-то вроде субподряда. Мы фиксировали фонды — зарплатный, расчётный на материалы, тот же инструментальный — а доступ к полному зарплатному фонду и сэкономленным остаткам на материалы и инструмент они получали по итогам своевременно выполненных заказов.
Получилось, в общем, неплохо, проблема контроля стала формальной — воровать у себя народ не хотел. С двумя сотрудниками — один из них кладовщик — они решили расстаться. И в сумме — при тех же затратах — средняя зарплата выросла на 30–40 %.
Поначалу все были не то что довольны — в восторге!
Но!
Со временем я стал замечать, что энтузиазм стихает, а в отношениях подразделения с офисом усиливается отчуждение. А я-то начал было думать о еще большей самостоятельности!
И тогда я вместо того, чтобы привязывать их зарплату к прибыли от проекта, уходя от системы премий, решил подключить их к процессу стратегических обсуждений. Было решено делегировать на совещания по два человека с ротацией. И еще я организовал видеотрансляцию совещаний в цех. Тут и ответственность делегатов возросла, и доверие, и интерес.
И вот наконец после того, как некоторые замечания и предложения были учтены, отношение к работе начало меняться — снова в лучшую сторону. Позже мы придумали интересный вариант взаимосвязи оплаты труда с эффективностью, но, думаю, по-настоящему сработала именно причастность людей к общим делам фирмы.
Сегодня у нас по-настоящему дружный, очень самостоятельный и по-настоящему ответственный коллектив».
В этой истории отчетливо видны типичные, проявляющиеся в разных историях по-разному, идущие от человека и к человеку служащие идеи (идеи служения, пришедшие из…?) еврейского духовного наследия — (поставить зпт вместо тире) необходимые и для построения невампирически (не «по-вампирски») устроенных компаний:
Во-первых, любая активность, выходящая за рамки исполнительских обязанностей — творческая, дружественная, направленная на общие цели и ценности компании — происходит через вовлечение в основную деятельность всей полноты личности индивида. Именно та часть личности, которая обычно проявляет себя только в дружеской и семейной атмосфере — является источником энергии, реализующейся в креативности, разделении общих ценностей и целей, созидательной активности.
Во-вторых, единственный действующий механизм вовлечения этой части личности в реалии деловой жизнедеятельности связан с преодолением принципа, где индивид — функциональный элемент механизма. А поскольку основополагающей для деловой активности является задача получения дохода, именно в этой области индивид из исполнителя должен быть преобразован в свободного предпринимателя внутри компании. По сути, это означает, что компания не нанимает индивида для выполнения определенной работы, а предоставляет организационные возможности, позволяющие ему использовать свои силы и таланты для получения дохода.
В-третьих, не следует думать, что такое преобразование и следующая из него возможность быть самим собой во всей своей человеческой полноте, в реалиях деловой жизни — волшебная таблетка, решающая все вопросы. Именно на этом этапе появляется задача организации и направления актуализированной энергии личности в русло общих задач и смыслов.
Попытки реализовать искреннюю самоотдачу, творческую активность, внутреннее единство окольными путями, без актуализирующего энергию личности освобождения индивида из роли элемента делового механизма, подобны попыткам создать автомобиль без источника энергии. Каким бы совершенным он ни был, какие бы замечательные функции ни были бы в нем предусмотрены — его придется все время толкать.
Олег рассказал, как он возглавил творческий коллектив. Первое, что он интуитивно сделал, это объединил специалистов не по профессиональному принципу, а по проектам, которые они разрабатывали.
«Я не сказал бы, что это дало мгновенный эффект. Помимо массы технических нюансов, которые пришлось решать при такой кардинальной перемене, люди продолжали заниматься каждый своим делом, контактируя скорее по внерабочим причинам, т.е. на почве личных знакомств и общих тем. Тогда после утряски организационных вопросов я решил связать доход каждой группы с успешностью создаваемого проекта. Был разработан достаточно сложный механизм, открывающий для людей связь их активности и усилий с личной заинтересованностью.
Дело сдвинулось с мертвой точки, коллеги стали активно переругиваться. Пришлось вспомнить и про совместимость, и про необходимость неформального лидера, но потихоньку пошли и позитивные процессы. Люди в группах, наконец, стали интересоваться работой коллег с целью помочь и поддержать, проводить какие-то коллективные обсуждения, сдруживаться и держаться как единое целое.
А дальше мне помог не очень приятный опыт улаживания конфликтов, пока мы подбирали совместимость команд. Я сразу почувствовал, что между особо креативными и исполнительными пойдет холодок. Люди склонны полагать, что признание заслуг связано с яркостью их демонстрации, а это со стороны скорее выглядит как заносчивость и самодовольство. Встречая такой прием, человек естественно склонен винить в нем не себя.
И я принял превентивные меры. Организовал еженедельные обсуждения проделанной работы и нашел время принять участие в них. Чаепитие позволило создать эффект дружеской атмосферы. Хитрость была в том, что работал здесь не сам чай, а открытое проговаривание достижений каждого в непринужденной атмосфере. Люди в рассказах о своих действиях раскрывались как личности, а не как выставляемые на первое место образы успеха. Поэтому их принимали, искренне восхищались удачными решениями, шутили, а потом в дальнейшей работе с равным удовольствием пользовались помощью и помогали. И вот, только тогда, когда мы преодолели этот рубеж, я, наконец, увидел нечто, достаточно близкое к своим стремлениям.
Здесь мы видим еще одну узловую точку. Высвобожденная на производстве энергия личности может естественно направиться по эгоистическим каналам индивидуальных достижений, выделяющих и противопоставляющих индивида коллективу. Но взгляните для того, чтобы энергия человеческого начала проявила себя аутентично, нашему герою удалось создать атмосферу доверия и приятия в коллективе. Лишь обретя чувства признания и безопасности, т.е. убедившись в своей собственной легитимности, личность смогла реализоваться в форме стремления к общим и высоким целям и ценностям.
В начале он атмосферу дружбы настраивал «вручную». Но после того, как контакт в коллективе был установлен на глубоком человеческом уровне, готовность проявить себя в общих задачах на общее и всеобщее благо стала естественной, идущей изнутри индивида потребностью, нуждающейся лишь в направлении и организации, а не в подталкивании.
Михаил рассказывает, как придя руководителем на завод и занявшись обновлением кадров управляющего персонала, обнаружил в одном из цехов опытного мастера, допускающего прокол за проколом. Естественным в такой ситуации жестом было бы, разумеется, просто его заменить. Но! Нашего героя поражает явное несоответствие очевидных трудолюбия, тщательности, разумности и опытности работника провальным результатам. Более того, пообщавшись с сотрудником, Михаил почувствовал человеческую симпатию, близость взглядов на проблемы и их решения.
Присмотревшись более внимательно к ситуации в цехе, Михаил понимает, что единственным недостатком, единственной слабостью мастера, глубоко понимающего производственные процессы, является его мягкость, не позволяющая ему выполнять, при руководстве «малосознательными» рабочими элементарные рутинные операции, не говоря уже о глубоком понимании производственных процессов.
Наш герой принял нетривиальное решение. Он назначил мастера на вакантную должность начальника цеха, задачей которого было руководить мастерами и специалистами, а на должность мастера принял не столь грамотного, но исполнительного и требовательного бывшего офицера. И не прогадал: «Такого количества ценных и эффективных инноваций я не встречал больше ни разу в своей практике. Работа цеха буквально преобразилась. Единственный его недостаток — неумение жестко требовать — на этой должности не играл уже никакой роли, ибо руководящий персонал даже нижнего звена обладает достаточной сознательной исполнительностью. Зато опыт, интеллект, творческие качества на новой должности расцвели и дали отличные всходы».
В этой истории герой проявляет характерную для еврейской культуры способность различать человеческую сущность от её действий или проявлений в той или иной ситуации. Он видит несовпадение трудолюбивой и компетентной личности с плачевными результатами её деятельности.
У директора, решающего острую проблему управления разрушенным производством не много времени для того, чтобы вдаваться в особые тонкости. И здесь проявляется «русская» способность к сопереживанию и сочувствию. Почувствовав в общении, что кто-то разделяет его переживания по поводу заводских проблем, он не склонен принимать простые жёсткие решения.
А «еврейская» способность переосмыслять и мысленно организовывать живую, фактическую реальность заново помогает ему как увидеть проблему, так и найти неформальное эффективное решение.
И здесь опять не обошлось без русского отношения к формальным правилам. Привычка относиться к ним без пиетета помогает сделать нестандартный ход — решить проблему несоответствия человека занимаемой должности не через понижение, а, напротив, через повышение.
Александр с юности проявлял лидерские качества, не в последнюю очередь зависящие от умения видеть человеческое в других людях.
Он сильно выделяется на фоне других, «послушных» школяров, ограниченных «учебным», или «детским», статусом — то обратит внимание на новую прическу учительницы, то выкажет ей сочувствие в связи с объемом работ по проверке сочинений. Чаще других он выбирается как уже по-человечески «знакомый», «персонифицированный школьник», на различные внеклассные мероприятия, участвует в интересных, «необязательных» проектах.
Надо признаться, военрук его не любит. Любое индивидуальное отличие — личный враг военрука.
Но!
Чем ярче проявляется это его лидерство, тем большее раздражение оно вызывает у представителей «одомашненного» (если воспользоваться определением Лоренца и Зерзана) человечества, не владеющих в достаточной мере человеческой (т.е. не формальной и не пустой) формой общения, а потому ставящих свои жизни в зависимость от «солидности» занимаемых должностей и исполняемых функций.
Так происходит конфликт с новым директором школы, приложившим все усилия, чтобы снять нашего героя с должности комсорга. Директор, видимо, был даже не способен понять, что снять с «должности» лидера просто-напросто невозможно, ведь «лидер» — это, конечно, никакая не должность.
Важный урок, вынесенный нашим героем изо всех этих перипетий, заключался в понимании одной простой истины — справедливость не побеждает сама по себе, ее необходимо утверждать наперекор примитивной власти безликих начал и формальных статусов.
Позднее он не раз (еще) столкнется с животным, истерическим антисемитизмом, с ужасом перед неистребимым человеческим началом, объявшим должностной авторитет.
В институте один из преподавателей поставит себе целью завалить на экзамене и отчислить слишком самостоятельного и независимого студента. Но верность себе, простому человеческому достоинству, или, что-то же самое, духовному началу, приводит к тому, что сама реальность становится на сторону «отверженного» — совершенно случайно и невероятно своевременно приезжает отец и пресекает почти уже случившееся превышение должностных полномочий. Справедливость торжествует.
Показательна и незамысловатая с виду история с дефицитной, неподвластной даже магии взятки, сантехникой — обращение к директору магазина не как к «службе», а как к человеку и женщине, вызвало такой же точно отклик — по отношению не к покупателю, а к человеку и мужчине. Отклик неформальный, связанный с желанием помочь, «просто так, безвозмездно» подарить добро другому человеку.
Еще одна история. Помогая жене друга в деле покупки дефицитного дивана, наш герой столкнулся сначала с несправедливостью, а потом с хаосом вместо организованного процесса. Просто грузчик решил оставить диван себе, а когда ему это не удалось, стал саботировать погрузку! Герою нашего рассказа пришлось сначала противопоставить свою волю функциональным полномочиям рабочего, а после стать организатором своего рода «нового процесса диванной погрузки» и даже восполнить недостаток физической силы силой духа — поднять свой конец тяжелейшего дивана в одиночку, в то время как противоположный конец несли сразу двое грузчиков.
Производственное совещание. Директор обсуждает работу подразделений, начальники оправдываются, обещают, принимают к исполнению. Но вот вдруг молодой руководитель отдела, по каким-то причинам воспринимающий коллег не в качестве анонимных должностей, а как реальных живых людей, высказывается по проблеме, находящейся в своего рода зазоре между двумя разными подразделениями.
Для решения таких вопросов нужно оказаться за рамками функционала, пройти ситуацию, как говорит Ален Бадью, по диагонали. Герой нашего рассказа видит нечто, различимое лишь извне, с метапозиции. А значит, тут же выделяется на фоне «наемников-сослуживцев» в качестве потенциального помощника руководителя (не проглядим, как в который раз обретает плоть такая рисковая, но увлекательная, история об Иосифе и фараоне). В результате наш герой (которому в будущем предстоит стать владельцем своего бизнеса) совершает стремительную карьеру — от руководителя отдела до коммерческого директора предприятия.
Аркадий рассказывает: «Работая программистом в небольшой компании, я чувствовал себя неплохо. Мы решали какие-то небольшие задачи, что-то придумывали, что-то создавали, хотя я понимал, что этот уровень уже перерос. И когда из большой фирмы поступило предложение, да еще с хорошей прибавкой к зарплате, особо не раздумывал. Поначалу мне показалось, что я сделал правильный выбор. Большой проект, сложные и интересные задачи. Но постоянная необходимость соотносить свои действия и решения с другими угнетала. Все чаще приводила к спорам и ссорам. В конечном итоге отношения в группе стали столь напряженными, что оставалось только уволиться.
Но мой руководитель оказался умным евреем. Ценя мои профессиональные способности и уловив суть затруднений, он предложил мне место руководителя небольшой группы — с менее масштабными, но даже более специфичными и интересными проектами. Вновь обретя самостоятельность своих действий, я как будто груз с плеч сбросил, настолько оказывается давила на меня зависимость от коллектива».
Этот небольшой эпизод выявляет еще одно следствие русско-еврейского межкультурного синтеза, ориентированного на человеческое начало. Еврейское культивирование духовной созидающей сущности человека, приводит к тому, что подлинное сотрудничество требует высокого уровня духовного единства и взаимопонимания. Оказываясь в рамках ограничений, уже сформированных социальных ролей и структур чувствует нереализованность своих возможностей и способностей, своей творческой сущности. И коллектив, взаимодействующий на основании формализованных социальных отношений, зажатый необходимостью соотносить и ограничивать созидательную инициативу общей задачей, играет роль такого сдерживающего фактора.
Еврей, выросший в атмосфере американского уважения к правилам и нормам, зачастую привыкает смиряться с подобной ситуацией как единственно возможной и естественной. Но здесь свое слово говорит русская культурная привычка, ставящая во главу угла человеческую эмоциональную близость, относящаяся к правилам и нормам безо всякого пиетета. То есть, не имея привычки принимать ограничивающую творческую свободу, рациональность коллективной деятельности, герой ощущает эти ограничения как непереносимые и нестерпимые.
Ну и наконец, именно еврейская чувствительность к человеческому измерению и порождаемая ею проницательность позволили руководителю увидеть в поведении героя не капризы, а рвущийся из смирительной рубашки творческий дух и создать к обоюдной выгоде подходящие условия его самореализации.
Даниэль вспоминает: «Однажды в десятом классе нас собрали и объявили, что для нового класса информатики каждый должен принести цветок или растение. Нет, если бы нас попросили, постарались убедить, все было бы нормально.
Но ультимативная форма меня задела, поэтому я тут же поинтересовался, почему это и кому это мы должны? Ответ оказался еще более хамским, с намеками на особые последствия для итоговых оценок.
Вот так, итоговые оценки!
Я собрал одноклассников, толкнул речь, и мы дружно решили, что ничего приносить не будем. А на следующий день большинство ребят явились с горшками. И даже та небольшая группа, которая вначале соблюдала нашу договоренность, в конечном итоге сломалась. Цветы принесли все, кроме меня, и классная решила, что проще не добиваться своего, а просто выставить меня перед классом в качестве дурного примера. Теперь я понимаю, насколько этот ход был эффективен! Те, кто принес, не могли не поддержать ее оценку, так как это потребовало бы негативно оценить себя. Но именно после этого я почувствовал, что с моими одноклассниками мне не по пути.
И хотя я проиграл это первое сражение за человеческое достоинство, то, что я не принял правила игры, то, что тогда ещё неосознанно понял про себя и других людей, и привело меня, в конечном итоге, к независимому и самостоятельному образу жизни, подарило настоящих друзей и единомышленников. Сейчас очень остро понимаю, что сломайся я тогда, невольно начал бы смотреть на мир другими глазами. Не хочется даже думать, куда мог бы меня привести такой взгляд».
В этом, вроде бы незначительном, эпизоде интересно то, какую важность придает ему сам герой. И в своем интуитивном понимании он совершенно прав.
Умение видеть и чувствовать себя духовной сущностью крайне хрупко и уязвимо в период взросления. Задетость или незадетость человеческого начала внешними силами ощущается в это время непосредственно и безошибочно. Но проявленная слабость духа или компромисс с внешними силами жизни ведут к угасанию непосредственного восприятия своей духовной природы, к закабалению духа бытием или мучительному преодолению последствий.
Человек, смирившийся с силами «мира сего», действительно видит мир иначе, чем из состояния своего духовного первородства. Т.е. просто уже не замечает данных ему «изначально» возможностей реализации человеческого начала.
Еврейская культурная традиция, для которой духовная сущность человека составляет неотъемлемую часть реальности, особо чувствительна к унижению и подчинению человеческого в человеке. Можно сказать, что вся история еврейского народа, раз за разом проявляющаяся в конкретных еврейских жизнях, представляет собой историю борьбы за первородство, за права духовного начала, за достоинство человека.
Не обошлось тут и без русской культурной «добавки». Обостренная чувствительность русского человека к эмоциональной стороне ситуации усилила и без того переливающуюся через край еврейскую чувствительность, а малоуважительное отношение русских к послушанию и формальному правилу смешалось с исконно еврейским недоверием к законам «народов мира».
Интересное и важное следствие еврейско-русского культурного синтеза — понимание важности опыта страдания для очищения и освобождения сознания. Рациональность и практичность в отношении к миру, требует сохранения позитивного настроя в любых трудностях, бедах и испытаниях. Но зачастую такая установка позволяет лишь заглушить подлинный голос духа в человеке, временно вернуть в состояние активности, но в конечном итоге оставить в звенящей пустоте бессмысленности своего подлинного бытия.
История, которую поведал Александр, раскрывает это вполне отчетливо. «Бизнес в России – нелегкое дело. Неписанные правила, ненадежные партнеры, не привыкшие работать сотрудники.
И бизнес, который начинался так удачно, испытывал все больше проблем. Споры с совладельцами о том, до какой степени можно идти на нарушение закона, до какой степени прогибаться перед бандитами, смиряться с бесконечной необходимостью давать взятки и с растущими аппетитами чиновников разрушали управляемость сильнее любых внешних обстоятельств.
А потом и вовсе последовало предательство, и в нашей борьбе со стремящимся заполучить наш бизнес чиновником партнер перешел на его сторону и перехватил рычаги управления.
Это был сильный душевный удар. Ведь сколько сил и труда вложили в дело!
Я на полгода выключился из активной жизни – сначала просто из какой-то опустошенности, потом уже сознательно стремясь принять и пережить шокирующий опыт.
И если в начале мне казалось, что в результате я просто стану сильнее и продолжу заниматься той же деятельностью постепенно начал осознавать, что в в самих основаниях своего дела упускал что-то важное. Анализируя более глубокие, не поверхностные причины проблем и кризисов своей прошлой деятельности, я понял, что успешный бизнес может существовать только на здоровых целях и ценностях, на человеческих основаниях.
И свой новый проект я начал не с коммерческой составляющей, а с поиска идеи, опирающейся на человеческое в человеке, и единомышленников, разделяющих мой новый подход к бизнесу, которым именно поэтому можно по-настоящему доверять.
Мы организовали сеть кафе, объединенных общей инфраструктурой, взаимной поддержкой и возможностью объединять усилия для масштабных проектов и дальнейшего развития. Но одновременно владелец каждой точки стал самостоятельным хозяином, работающим не за зарплату, а получающим прибыль. И освобожденная творческая инициатива выбранных мной партнеров и сотрудников, многим из которых я вначале помог с кредитами и организацией, сделала проект по-настоящему эффективным и по-человечески дружным.
Сама атмосфера не конкурирующих, а поддерживающих друг друга хозяев своего дела стала для меня главным достижением и успехом».
Органически присущее еврейскому сознанию понимание духовной природы личности, наряду с русским вниманием к проблемам души, становясь осознанным, приводит к попыткам организовать или учредить социальные формы, где человеческое могло бы развиваться и реализовываться, становиться подлинной основой межчеловеческого общения, душевной близости и теплоты.
Мы знаем истории создания музеев и студий, библиотек и клубов исключительно на энтузиазме и личных усилиях их создателей. История Романа показывает это на примере из сферы бизнеса.
Он вспоминает молодую еврейку — преподавательницу предмета «культура» в техническом вузе, которая собирала студентов со всех курсов к себе домой, рассказывала о культуре и религии, устраивала экскурсии по музеям в свое личное время. «Она буквально открыла мне меня самого. Показала, что мир не ограничен студенческими забавами и заботами о будущем трудоустройстве. Конечно, что-то внутри меня уже требовало большей осмысленности жизни, иначе я просто не ходил бы на эти встречи и экскурсии. Но, все более сосредотачиваясь на жизненных проблемах и задачах, возможно, понял бы всё сам слишком поздно, взрастив в душе тоску по «неслучившейся» жизни жизни. Обретение нового взгляда на мир вскоре сыграло для меня судьбоносную роль.
Окончив экономический факультет, я выбирал между хорошим местом банковского клерка и пока абсолютно виртуальным проектом книжного бизнеса на пару с приятелем. Собственно, в том старом сознании это даже нельзя назвать выбором, настолько очевидно преимущество надежного и перспективного места перед «студенческими фантазиями». А сколько битв мне пришлось выдержать с родственниками!
Однако новое понимание, что мир книг, мир культуры гораздо ближе к миру, в котором мне интересно жить, чем работа с цифрами, заставили сделать «странный» выбор.
И не разу мне не пришлось пожалеть об этом. Уже потом, когда дела пошли на лад, я оценил и обретенную свободу, и независимость, и бесконечную потенциальную возможность развития. Но главное – я несу в мир культуру и свет, и чувствую, что делаю что-то по-настоящему важное».
Владимир поделился опытом непростого пути к самому себе, к разгадке того, что было загадано в его жизни, к подлинным ценностям человеческого бытия.
«Я, конечно, вырос на представлениях о том, что человек и человеческие отношения — основа и смысл любого дела. В семье не только друг о друге, но всегда и о знакомых говорили так, что их успех или проблемы оказывались в центре внимания, а обстоятельства, деловые вопросы — фоном и средством для их решения. И я очень долго не мог от этого отвыкнуть, уйдя из этого круга в прагматичный и часто равнодушный внешний мир, в школе и университете, на первой работе менеджером и в своем собственном бизнес-проекте.
А вот когда почти окончательно отвык от того, чему учили в семье, да еще стал полным хозяином в своей сфере деятельности — вдруг начали периодически накатывать приступы сожаления от какой-то пресности и пустоты такой жизни. Стал казаться сам себе бессмысленным механизмом.
И тут мне повезло — на несколько дней в город прилетел из Израиля мой старый школьный приятель, с которым не виделись бог знает сколько лет. Конечно, посидеть. Конечно, выпить и вспомнить. Оказалось, что он с головой ушел в еврейскую традицию. Мне даже сначала показалось, что стал совсем чужим. Но проходили минута за минутой — и, наоборот, он становился для меня все роднее. А мне становилось все больнее от ощущения бессмысленно проживаемой жизни. Он с лёгкостью за один вечер вернул меня в мир, о котором я, оказывается, мечтал все это время — и никак не мог в него попасть.
Эйфория от встречи прошла быстро, но я уже «вернулся в дом детства». Нашел местную общину. И хотя многое, с чем я столкнулся в ней, вызывало у меня сомнения и даже сильное отторжение, включился в ее жизнь. Стал посещать занятия по недельной главе Торы и праздники в Хабад Центре. Начал соблюдать шабат.
Жизнь распалась на два несовместимых мира: настоящий, но только духовный, и мир той же самой, прежней серой и бессмысленной суеты. И, конечно, я захотел это изменить. Начитавшись и наслушавшись о подходах к организации бизнеса, которые я счёл наиболее отвечающими смыслам и ценностям еврейской традиции (о методиках самообучающейся организации; горизонтального, распределенного лидерства; лидерства, основанного на ценностях), я стал внедрять их у себя в компании. Заказал и подарил всем менеджерам книгу о компании, организовал библиотеку для сотрудников, изменил по передовым психотехникам форматы совещаний. И, честно говоря, не получил ничего, кроме отголоска доносящихся насмешек над выжившим из ума евреем. Но апогеем моей неудачи стал новогодний корпоратив, который я однажды решил из банальной пьянки превратить в высококультурные духовно-дружеские посиделки.
Скажу честно — люди терпели. Ни одного действительно заинтересованного и вдохновленного происходящим взгляда я не заметил. И шепотки, долетавшие до меня после праздников, уже ничего не могли добавить к тому разочарованию, что я испытал.
И я снова вернулся в двойную рассогласованную жизнь с еще большей уверенностью, что этому миру и этим людям помочь нельзя. А вот душа, видимо, все равно не хотела верить в очевидное. Вот не смог я стать по-настоящему равнодушным, хотя рассудком думал о происходившем именно так.
Прошло уже, наверное, больше полугода. Я все глубже погружался в жизнь и дух еврейской традиции, вчерашняя уверенность в ней казалась мне вопиющей неуверенностью по сравнению с сегодняшней. Начали проясняться причины моих разочарований на первых шагах приобщения к еврейской жизни. Важное место заняли духовные практики — еврейская медитация и молитвы. Я по-новому узнавал мир и узнавал себя. Стал замечать, что теплее становятся отношения в семье, перестали быть докучливой обязанностью заботы о дальних родственниках – возникшая как будто ниоткуда искренность вдруг сделала их необременительными.
И внезапно я заметил, что и мои ближайшие помощники смотрят на меня как-то иначе. Вдруг появилась нотка какого-то искреннего уважения, желание проявить себя с человеческой стороны и продемонстрировать это мне. Люди стали задумываться о вопросах, выходящих за рамки их обязанностей и делиться своими мыслями.
И только тогда я заметил, что в последнее время изменилось и мое поведение. Я стал естественно внимательнее к их настроению и самочувствию, стал по-настоящему искренен, говоря о проекте как нашем общем детище. В моих словах стали ненарочито проскальзывать апелляции к моральным нормам и ограничениям.
Я поделился своими мыслями и впечатлениями с раввином, с друзьями по общине, и их мудрость помогла мне понять очень важные вещи. Нельзя принести в мир плоды чужого труда. Если я не способен сказать или повторить какие-то слова от себя они, пусть самые прекрасные и правильные, останутся для других пустыми словами. Менять мир можно только самим собой.
И только тогда, когда ты совершил духовный труд восхождения к самому себе, ты сможешь сказать слова, которым люди поверят.
Конечно, возврат «домой», в мир еврейской традиции и культуры, где образ по-настоящему человеческого бытия бережно храниться тысячелетия, явился для меня источником, опорой и поддержкой в том духовном самостановлении, которое и почувствовали окружающие меня люди. Когда я сам стал таким, какими хотел видеть их — вот тогда они мне и поверили. А своим официальным авторитетом я стал поддерживать их робкие попытки довериться своему внутреннему духовному стремлению.
Через год я забыл о том, что бывают официальные совещания. Все общение нашего управленческого центра стало непрерывным мозговым штурмом в кругу единомышленников и соратников.
Не так быстро и заметно, но волны начали расходиться и на другие уровни компании. Руководители подразделений стали иначе смотреть на свои коллективы, избавляться от безнадежных случаев, разрушающих атмосферу в коллективах, включаться в организацию спонтанных праздников, не позволяя им скатиться до пьянки и одновременно своим участием создавая атмосферу уважения к юбилярам и именинникам. И я решился повторить свой печальный опыт вмешательства в организацию корпоратива.
Я больше не стал делать глупостей и пытаться превратить отдых в морализаторство. Просто уделил время и подобрал, не пожалев денег, не массовика с пошлыми шутками, а действительно талантливого, умного и образованного актера. Он не разрушил веселья, но задал тон, который поднимал, а не опускал людей. Попросил свою сотрудницу подобрать музыку — веселую, под которую хорошо танцевать, но при этом – не бездарную попсу, что льется на нас из каждого утюга.
С помощью нового знакомого из общины подготовил свое выступление, чтобы сделать его информативным, рассказать об успехах и планах, сделать в то же время не скучным. Подобрали шутки и даже пару «случайных» оговорок.
И вот тут я, наконец, получил эффект, о котором мечтал. Корпоратив вспоминали несколько месяцев, хотя ничего формально выдающегося на нем не было. Люди почувствовали тепло, привнесенное в обычный праздник, которого они ожидали. И это праздник стал для них по-настоящему необычным. Не чуждым, а чудным.
И самым удивительным для меня оказалось то, что возросла креативность и созидательность наших решений. Мне раньше казалось, что внимание к духовному, моральные самоограничения — помехи для бизнеса, с которыми нужно просто смириться имея более важные и высокие цели и смыслы своей жизни. Все оказалось, наоборот.
Моя мысль, освобожденная от оков рассудочного прагматизма, стала гораздо зорче и яснее. Да и не только моя.
В подразделениях участились случаи создания условий под конкретных работников, вместо того, чтобы силой загонять их в жесткие рамки неизвестно кем и когда придуманных правил, и норм.
Особенно мне запомнился один случай, потому что он произошел как раз со мной. Во вновь созданный IT-отдел мы нашли очень талантливого руководителя. К сожалению, он оказался совершенно безалаберным, выдавал гениальные решения, вдохновлял свой маленький коллектив – и забывал все на свете, срывая планы и обещания.
В прошлой жизни, помучившись и истрепав себе все нервы, я бы его уволил, потому что поставить кого-то над ним было невозможно, ну гений же — понятно. А здесь я очень быстро придумал взять ему что-то типа секретарши. Мол, чтобы не отвлекать его на рутину. И чай готовить. А девочке объяснил ее задачу — исподволь напоминать обо всем, что он забывает. Готовить ежедневные планы — как бы для удобства, и подсовывать в нужный момент информацию о сроках.
Собственно, на этом история и закончилась. Зарплату девочки просто не видно на фоне прибыли от его инновационных решений. И такой подход стал распространяться на всю фирму без какой-то специальной артикуляции – как естественный.
История Игоря – это яркий пример пути, которым проходило в новом веке поколение молодых евреев – реформаторов и лидеров украинского общества. С одной стороны, она фиксирует уникальные способности героя, сделавшие этот путь прямым и четким. С другой стороны — выявляет типичные проблемы и препятствия, встававшие на пути его поколения.
Талантливый и активный харьковский мальчишка рос и развивался в свободной Украине, в атмосфере информационной открытости, новых идей, новых надежд. И одновременно — в старой, постсоветской Украине, опыт и навыки которой, старые привычки практического мышления, не могли меняться так же быстро, как ожидания и надежды или как самые абстрактные социальные и политические представления.
Первые шаги героя в деловой сфере связаны с участием в школьных, учебных и спортивных мероприятиях и проектах. Стремясь привнести свойственный еврейской культуре человеческий смысл в любую деятельность, он естественным образом занимает лидерские позиции, приобретает уверенность в себе и своих силах, рефлекторно впитывает организаторский опыт, усваивает продуктивные подходы и приёмы. Иногда он сталкивается с ошибками и недоработками, но по мере возможности старается всё исправить. Ещё тогда Игорь осознаёт важность организационного момента для успеха любого проекта или мероприятия.
Будучи студентом Харьковского университета, герой участвует в игре «Что? Где? Когда?», демонстрируя свой блестящий еврейский ум и выигрывая со своей командой кубок ректора и получая награду за победу в конкурсе от мэра города, заканчивает университет с красным дипломом, причем глава «Облэнерго» приходит на защиту его диплома и заявляет о своем желании видеть Игоря своим сотрудником. Выпускник настроен на достижения и хочет менять жизнь к лучшему.
Первые успехи создают отличную базу для последующего становления, являются необходимым этапом подготовки к самостоятельной жизни. Но пока, в большинстве случаев, — это попытка соответствовать условиям, задаваемым извне и существующим как данность. Жизненные решения героя столь естественны, что почти неразличимы в плавном течении жизни.
Первый шаг, потребовавший ясного понимания последствий, первый серьезный выбор Игорь совершает при трудоустройстве в украинский филиал американской компании. Этот шаг ещё не сопряжён с большими сомнениями, но для героя — это фактический выбор между старыми, ветхими, еще бытующими в Украине формами хозяйствования — и готовностью следовать новому, приносимому с Запада отношению к делу. Еврейское умение переосмыслять и мысленно организовывать живую фактическую реальность заново оказывается как нельзя созвучнее задачам преображения и созидания, стоящими перед украинским обществом.
Проблемы архаичного нетворческого отношения к труду и жизни в целом росли и растут из ложной установки, что все правила, принципы организации, формы деятельности спускаются откуда-то сверху и не имеют права на изменение и развитие — «инициатива наказуема». Люди привыкают относится к социально-промышленной деятельности так, как они относятся к природным явлениям: можно подстроится, научится использовать их в своих целях, но нельзя изменить. Это стимулирует вполне комфортное пребывание в состоянии инертности и безынициативности.
Приобретенные героем опыт и знания в то время соответствуют западному модернизационному подходу, направленному на организацию и оптимизацию деятельности. Причем эти умения и способности вполне можно применять в решении задач оптимального приспособления именно в сложившейся реальности. Сходу переучиваться не нужно, вопрос выбора между старыми и новыми деловыми отношениями не стоит перед героем слишком остро. Тем не менее, это — поворотный момент, определивший дальнейшее развитее Игоря как профессионала.
Работа в американской компании становится своего рода практической аспирантурой. Герой последовательно стажируется в различных департаментах промышленного комплекса, участвует в строительстве производственного объекта, учится у разных руководителей — впитывая, как губка, опыт и предоставляемую ему информацию. Успешная оптимизация поручаемых нашему герою направлений отмечает европейский офис компании — и этот факт становится поводом для обобщения и распространения опыта Игоря, как образец решения задач и пример для подражания, в других предприятиях компании.
Следствием этих успехов — рекомендация и последовавший за ней переход в украинско-немецкую компанию на должность самостоятельного руководителя завода. Герой отмечает, что в тот момент имел место выбор между сохранением зоны комфорта и неизвестностью самостоятельного дела, но по сути — выбор этот формален, ибо серьёзных сомнений в необходимости совершения такого шага герой не испытывает. С точки зрения личного самостановления, переход в украинско-немецкую компанию выступает, скорее, завершающим этапом ученичества, своего рода дипломным проектом. Но одновременно — эта компания становится местом окончательного сознательного выбора своего пути.
Предприятие, переданное герою для руководства, пребывает в плачевном состоянии. В системе управления тянутся сложившиеся рутинные процессы производства, в которых каждый по возможности ищет удобное и выгодное место для себя. Само производство как целое, имеющее целью результат, никого не интересует.
Организация работы завода по западной модели, оптимизация производственных процессов и их переориентация на результат требуют громадной работы. Герой практически полностью пересоздает систему документальных нормативов, процедур и регламентов, доводя её до уровня исполнителей, выстраивает всю работу практически с нуля, параллельно меняя, подбирая и обучая необходимый персонал.
В одном из эпизодов, о котором рассказывает герой, — в истории с начальником отдела кадров — отчетливо видим реализацию человеческого подхода, выражающего духовную сущность устремлений еврейской души. Игорь сталкивается с неприятием одной из сотрудниц задач, которые он ставит перед ней ставит. Она уверена, что все положенное и так делает. Тогда сперва он организовывает и реализует необходимые процедуры самостоятельно. А сотрудницу привлекает в качестве помощника и стажера. Продемонстрировав на практике эффективность требуемых действий, герой не только обучает подчинённую, но и меняет образ её мышления, открывает простор для ее творческой инициативы в рамках поставленных задач. Можно сказать — превращает сотрудницу не в деталь механизма, а в соратника и единомышленника.
Это прекрасный опыт превращения рутинной производственной деятельности в яркую и творческую самореализацию — опыт того, как человеческий подход в сочетании с нестандартными решениями позволяют справиться с трудностями. И в дальнейшем он становится одним из краеугольных камней при переосмыслении своих жизненных целей, шагом к постижению своего еврейского духовного начала.
Еще одним важным следствием опыта самостоятельного управления выступает подтвержденная уверенность в своих силах, знаниях и умениях. Естественная ученическая сосредоточенность на своих действиях, на организуемых механизмах и процессах сменяется уверенностью состоявшегося мастера.
Как музыкант, который в процессе обучения сперва сосредоточен на правильности исполняемых произведений, но в какой-то момент, наконец, перестает думать о клавишах и его внимание сосредотачивается на звучащей в голове музыке, так и для нашего героя успешная самостоятельная работа дала возможность оторваться от текучки, от вопросов «что, где, когда и как делать?» — поднять голову и задуматься над тем, «зачем делать».
Наконец, третьим важным элементом опыта, который герой выносит из работы на заводе, становится урок конфликта между новыми подходами, которые он внедряет, и рутинными навыками украинского руководства совместной компании — между устаревшим менталитетом и стремлением двигаться в прозрачную европейскую систему управления. Для самого героя это не было кардинальным решением, но вынужденное внимание к возможности такого выбора позволило герою яснее понять для себя, что стремление организовать свою деятельность по высоким моральным координатам, «по звездам и земному притяжению» — не отвлечённая внешняя реальность, не просто удобный и понятный способ действий, а его, героя, личная особенность — его собственное отношение к реальности. Этот подход он применяет уже не только исполняя чьи-то поручения, а воспринимая как свою личную задачу, как правильное отношение к труду и жизни.
Конфликт провоцирует уход Игоря с должности. Возникшая пауза в активной, поглощающей все силы деятельности становится возможностью осмыслить пройденное, превратить накопленный опыт и локальные постижения в новое целостное отношение к своей жизни и ее смыслу. Оказавшись носителем не только еврейской, но и русско-украинской культуры, позволив эмоциональным переживаниям увести себя от внешней активности, он смог углубить и прояснить для себя зов своей еврейской души. Герой выходит за рамки сугубо личных целеполаганий и задумывается над тем, что он значит для людей и для страны и как океан бушующей вокруг жизни, меняющаяся судьба мира соотносятся с личным опытом.
Важную роль в этот непростой момент играет появление в жизни героя близкого человека. С одной стороны, любимая женщина поддерживает его в становлении нового, творческого отношения к миру. Но одновременно глубоко личные отношения пробуждают и поддерживают личностное начало самого героя, помогают ему стать настоящим хозяином своей жизни.
Осознав, что осмысленной жизнь становится лишь после перехода из статуса пользователя в статус ее творца, почувствовав, что строить свой мир и свою родину ему важнее и интереснее, чем наслаждаться растущим благосостоянием, герой начинает искать точку приложения своим силам, отвечающую новым целям и задачам. В таких случаях, как водится, самое случайное в нашей жизни оказывается самым неслучайным. И хотя Игорь говорит, что его новое место работы — дело случая, нас поражает совпадение этого «случая» с тем, к чему герой уже давно был предрасположен.
Директор новой компании — мудрый еврей, спонсор еврейской общины, с которым наш герой познакомился на праздновании Пейсах, хорошо понимал, что по-настоящему эффективны не те компании, где контролируется и регламентируется каждый шаг сотрудников, а там, где под разумным контролем открыт простор для инициативы и личной самореализации.
На новой работе уникальным образом разрешился выбор между собственным бизнесом, дающим самостоятельность, — и участием в общих масштабных задачах, где требовался и накопленный производственный опыт героя, и умение управлять окружающим миром. Как руководитель строящегося завода компании Игорь получает возможность проявления бизнес-инициативы и творческой реализации. Это позволяет ему активно участвовать в процессах строительства новой Украины, взаимодействуя с городскими властями, и одновременно развивать и расширять деятельность возглавляемого им предприятия.
Но самое важное, конечно, что формы организации компании – а в их строительстве герой принимает самое активное участие — это шаг в будущее. Его опыт в этой компании – это то зерно новой жизни, которое важно для Украины и, одновременно, совпадает с мировыми трендами и задает вектор развития современного бизнеса.
В истории нашего героя Игоря мы видим, как благодаря освобожденному потенциалу личности начинают пробиваться к солнцу бытия ростки новых, небывалых форм социально-экономической организации.
Суть и идеальный образ этих новых форм герой выражает, говоря о такой организации людей, в которой все участники проекта — максимально счастливы. Счастливы полнотой самореализации, дружными и искренними взаимоотношениями, качеством жизни и открытыми возможностями развития. Утопия? Не совсем. Наша цивилизация вплотную подошла к решению этой непростой задачи. И уникальный опыт «русско-еврейского» культурного синтеза призван сыграть роль мотора цивилизации на этом непростом отрезке эволюционного пути человечества.
Константин в детстве и отрочестве много общался со взрослыми партнерами и друзьями отца по еврейской общине. Отец умело вводил его в свой мир, брал на деловые встречи — таким образом, мальчик еще в детстве приобрел опыт коммерческих переговоров и научился уверенно говорить со взрослыми. Ребенок учился не только тому, как вести дела — он учился понимать людей и доверять им, приобретал бесценный навык принимать посторонних как гостей в своем доме, постигал человечное в человеке в качестве естественного и единственно возможного основания предпринимательской деятельности.
Первым — в возрасте 13 лет — успешным опытом делового сотрудничества стала работа продавцом в магазине отца. легкость и естественность, с которой мальчик взаимодействовал с покупателями, ощутимо сказались на росте объема продаж.
Уверенность в себе и в мире, проявляющаяся в открытости и искренности, в готовности вести равноправный диалог, в доброжелательном отношении к покупателю, привнесении в деловые и формальные отношения человеческого измерения, обернулась объективным коммерческим успехом.
Этот успешный опыт упорядочивания хаоса индивидуальных интересов и превращения их в символический «дом» взаимовыгодного сотрудничества лишь подтвердил и укрепил уверенность молодого человека в правильности понятного и близкого на интуитивном уровне пути.
Или вот другой случай. В магазине отца случилась недостача. Как сын владельца, мальчик избежал включения в лист ответственных за убыток лиц. Но интуитивное понимание того, что формальность деформирует человеческое, того, что при таком подходе пострадает их общее дело, общий дом важность которых он уже успел оценить, побудило подростка оказаться от привилегированной позиции и разделить ответственность с другими служащими.
Результат принятого решения многократно превысил личные финансовые убытки. Став «своим», принятым другими и им «приятным» для них в качестве живого и «настоящего» человека, подросток не только приобрел расположение и уважение коллектива, но и избежал целого ряда негативных последствий, неизбежных в случае сугубо формальных, односторонне-прагматических взаимоотношений с другими людьми.
Почти сразу после поступления в политехнический университет Костя взял на себя управление долей отцовского бизнеса. В результате получаемые в университете знания стали не просто накоплением какой-то далекой от жизненной сути сугубо абстрактной информации — напротив, они становились своего рода кирпичиками в реальное строящееся здание организации живого настоящего дела и управление им.
Почувствовав себя вооруженным знаниями, наш герой решает попробовать себя в проекте, полностью подконтрольном ему. Таким проектом становится солярий, расширяющий спектр услуг отцовского гостиничного комплекса. Равнодушие более опытных бизнес-партнеров, а также их отказ участвовать в «авантюре» не могут поколебать уверенности нашего героя в своих силах. Он решает идти до конца: вкладывает средства, организовывает солярий – и бинго!
Заслуженный успех, триумф воли и решительности, уверенности и объективной оценки своих способностей, маркирует переход героя из стадии ученичества в позицию мастера. Естественным следствием обретения уверенности в себе становится воплощение ее вовне — приобретение полного контроля над бизнесом (выкуп его у соучредителей), т.е. раскрепощение творческой инициативы из тисков, из «прокрустова ложа», из тесных рамок ограничивающей ее инерции.
Теперь обратим внимание на одно чрезвычайно важное обстоятельство — живущий в душе замысел построения мира в качестве дома, т.е. пространства «с человеческим лицом», органично выразился в этом «солярном» бизнесе. Солярий — основной, «родной» бизнес Кости, его сотрудников он отбирает с особым тщанием!
Гостиничный комплекс, созданный нашим героем, стал для многих и многих местом по-настоящему «домашнего» времяпрепровождения с семьей, с друзьями. Один из клиентов даже превратил солярий во временный офис, где проводил все наиболее значительные переговоры и встречи! Скорее всего, именно ощущение «домашней ауры», созданной главным героем этого рассказа в своем комплексе, стало одной из главных причин такого, на первый взгляд, экстравагантного, но, безусловно, как видим, бесспорно, эффектного решения.